...Фрейд о Вине...

Фрейд З.  Недовольство культурой // З. Фрейд. Психоанализ. Религия. Культура. – М., 1992, с. 65 – 134

Недовольство Культурой

• Начинает со ссылкой на друга, который нашел источник религии в «ощущении вечности» - «источник религиозной энергии, питающей различные церкви и религиозные системы.  Они направляют его по определенным каналам, где оно и поглощается» (66).  
• Предлагает провести ПАое, т.е. генетическое исследование чувства.  
• «Я» выделяется из общего ощущения себя как мира, нерасчлененности, которое есть у ребенка.  «Я» как чего-то целостного.  У некоторых я сохраняется в форме единства с миром - описывает как какой-то атавизм - оно-то и дает это «ощущение вечности».  Но атавизм для него не дает оснований для выводов, требует дискриминации.  Впрочем, дискриминации - научной, поскольку диахроническое сосуществование - обычное явление, особенно в жизни душевной (70).  
• Для иллюстрации памяти - берет метафору постепенной трансформации города (Рима).  Так выстраивается топографическая модель памяти, в которой ничего не исчезает.  Его сравнение, впрочем, почти не метафора, потому что его следы памяти физиологичны, остаются на тканях (72).  Кажется, это вообще общая модель душевной жизни для него - ранние стадии не исчезают, но становятся материалом для более поздних. 
• Дальше бросает все эти спекуляции о сохранении или исчезновении этих более ранних стадий и оставляет вопрос - может ли «детское» ощущение стать основой религиозного чувства у взрослого, «источника религиозных потребностей».  
• Также и опыт друга-йога воспринимает с иронией и скепсисом.  
• Дальше по-декартовски начинает ограничивать: берем только бытовую религию и начинаем с вопроса о смысле жизни - счастье - уменьшение несчастий и усиление удовольствия.  «Как мы видим, цель жизни просто задана принципом удовольствия» (76). 
• Описывает разные способы удовлетворения этого принципа - «техника искусства жизни», «достижение независимости от судьбы» (82).  В т.ч. через экономику влечений - когда некоторые высшие психические инстанции контролируют чувства при невозможности удовлетворить какое-либо из влечений (побочным является меньшая степень наслаждения).  Сублимации - которые основаны на «свойстве перемещаемости либидо» (82).  Ну, и дальше одним из способов сублимации называет религию - относя ее к коллективным помешательствам, нездоровье и объясняет непонимание иллюзорной природы религии.  
• Эстетическое наслаждение - туда же.  При этом «польза прекрасного не слишком ясна, его культурная ценность тоже не очевидна, и все же без нее культуре не обойтись» (83).  Ну, кроме физиологии, конечно - потому что сексуальная природа чувства прекрасного постулируется - «заторможенное по цели влечение.  «Прекрасное» и «возбуждающее» суть изначальные свойства сексуального объекта» (83). 
• Но нет единого рецепта спасения в мире.  И в комментарии Бибихин рифмует с Фридрихом II: «В моем государстве всякому дозволено спасаться по-своему».  Кроме того, что «всякое крайнее решение ведет к наказанию» - по аналогии с невозможностью инвестирования всех средств в одно дело.  Но основным принципом называет - «способность психического аппарата приспосабливать свои функции к окружающему миру и использовать их для получения наслаждения» (84).  Без этого - невроз, интоксикация или психоз.  Хоть честность сохраняет и в сносках пишет про то, что не учитывает направленность принципа удовольствия на себя - нарциссизма.  
• Культура как способ справляться с миром.  (в ссылке!!!) Рассказывает о приручении огня как о гомосексуальном мужском акте фаллического противоборства - струя мочи против языков огня.  Отказ от этого удовольствия позволил поставить огонь себе на службу, культурное завоевание как награда за отречение от влечения.  Это же подтверждает женская роль хранительницы очага - отсутствие у нее мужского противоборства (89).  
• Средства, которые предлагает культура, описывает, скользя между двумя пониманиями культуры - не-природный мир у него скукоживается до поведения «культурного» человека - «Красота, чистоплотность и порядок занимают особое место среди требований культуры» (92).  Еще и удивляется - зачем это нам прекрасное-то, коли оно никак не связано с достойной жизнью, с приличиями.  
• Право - т.е. воли общей против воли индивидуальной - становится решающим шагом в культуре (не началом культуры, но чем-то принципиально важным).  Начало ограничения индивидуальных влечений.  
• Религиозная любовь - результат защиты от сексуальной любви - превенция потери объекта сексуальной любви.  Но и остальные формы симпатии описывает как «заторможенную по цели» любовь.  Любовь, с трансформациями - у него становится более сильным агентом социальных связей, чем труд.  Но и первичная форма (в семье) становится препятствием для культурных форм. 
• Культура как запрет.  Оправдывает.  Критикует только за добровольную слепоту - претензию на то, что якобы сексуальности (говорит о детской) нет.  При этом апологетически долдонит, что генитальная гетеросексуальная связь в форме единобрачия - то, чего хочет культура.   
• Дальше разбирается с «возлюби ближнего своего» (105) как абсурдное требование.  
• Культура - способ сдерживания агрессии, которая изначально присуща человеку.  И она выбивается из сил, устанавливая ограничения.  Интересы трудового общества не в состоянии ограничить - разум не достаточен.  «на службу призываются методы идентификации и затормаживания по цели любовных отношений, отсюда ограничения сексуальной жизни и идеальная заповедь любви к ближнему своему, как к самому себе…» (107).  
• Критикует коммунизм за идею исправления человека устранением собственности. Агрессия существует и помимо собственности - «она заявляет о себе уж е в детском возрасте, едва собственность утрачивает свои первоначальные анальные формы.  Собственность - это осадок всех отношений нежности и любви между людьми, быть может, за исключением любви матери к своему ребенку мужского пола» (108). 
• Сам проводит аналогию между сосуществованием либидо и воли к смерти с Богом и дьяволом.  При этом сам описывает возникновение дьявола как чисто структурный элемент, необходимый для существования Бога.  В результате приходит к формуле - «в любом проявлении инстинкта принимает участие либидо, но не все в нем принадлежит либидо» (114).  
• В итоге выстраивает космогонию борьбы добра со злом.  Что удивляет - так его упорное утверждение того, что он «не понимает», зачем это либидинозное объединение людей в культуру - Эрос объединяет людей через культурные связи (культура «состоит на службе у Эроса») - «почему так должно происходить, мы не знаем; таково дело Эроса.  Человеческие массы должны быть либидинозно связаны; одна необходимость, одни выгоды совместного труда их бы не удержали» (115).  
• Сверх-Я контролирует Я - внутренний контроль, который устанавливает культура, «в виде совести использует против «Я» ту же готовность к агрессии, которую «Я» охотно удовлетворило бы на других, чуждых ему индивидах» (116).  Этот контроль называет виной = «проявляется как потребность в наказании».  Наказание, впрочем, может быть в форме утраты любви.  И перенос инстанции авторитета извне внутрь привело к «огромному экономическому убытку введения «Сверх-Я» или, так сказать, совести» (119) - воздержание от действия не устраняет наказания, поскольку от Сверх-Я не скрыть постыдного желания.  И это инстанция для контроля за агрессией - впрочем и контроль у него превращается в агрессию - «агрессия совести консервирует агрессию авторитета» (120).  Чувство вины выводит из Эдипова комплекса - именно сочетание любви и ненависти по отношению к отцу приводит к возникновению вины за его убийство в пра-истории.  А поскольку любовь/ненависть сохраняется и впоследствии, то и вина сохраняется - независимо от совершения убийства.  Вина становится результатом сосуществования либидо и стремления к смерти - и «этот конфликт разгорается, как только пере человеком ставится задача сосуществования с другими» (123).  Совесть как результат интериоризации вины - вина старше хронологически и структурно.  
• Вина - разновидность страха (125).  
• Первая форма вины - принятие ее на себя Христом - тогда и начинается культура.  
• Подчинение Я инстанции Сверх-Я - мазохистское начало, корни которого в деструктивном начале - «употребляет часть имеющегося у него внутреннего деструктивного влечения для установления эротической связи со «Сверх-Я»» (126).  
• Сверх-Я в культуре.  А потому возможность невротической культуры.  И якобы свобода от апологетики культуры.