...Живов о Русском и Римском Праве...

Живов, Виктор Маркович. История русского права как лингво-семиотическая проблема // Разыскания в области истории и предыстории русской культуры. – М.: Яз. славян. культуры, 2002. - 758 с.

• Оппозиция между русским правом и церковнославянским правом, которое было заимствовано из византийской традиции вместе с языком.  И противопоставление продолжает в противопоставление между традицией (культурный феномен, предмет революции) и обычаем (зона частного отношения, предмет эволюции).  "В отличие от языка церковнославянского права, языку русского права свойственна изменчивость, причем эта изменчивость имеет самопроизвольный характер (она не объясняется сознательными терминологическими инновациями законодателя, как это имело место в XVIII веке".  А церковнославянское право со времени Алексея Михайловича - стабильно. 
• Отмечает пересечение лексики юридической и религиозной в церковнославянском праве (напр., закон, заповедь).  
• Четкое различие между этими системами объясняется тем, что церковнославянское право было не действующим.  Не было ее приспособления к реальности (отличие от рецепции римского права в Европе, которая повлекла изменение римского права).  Некоторое взаимодействие происходило в зоне компетенции церковных судов.  Но "даже в этих специальных областях византийское законодательство скорее определяло принципы представления о правонарушении, нежели служило непосредственным и обязательным руководством в решении конкретных казусов...". 
• В XV в. после значительного усиления духовенства стали применять смертную казнь за ересь и за раскол - но это порождало сопротивление и бунты в народе - прим. казнь волхвов в Новгороде вызвала протест бояр (222).  Но это было исключение, а правилом, в т.ч. в церковных судах, было применение русского права.  
• Византийское право выполняло роль идеологического источника - из-за связи с религией.  В т.ч., в качестве канона для легитимации законодательной деятельности. 
• Т.о. "право, лежащее в сфере культуры, не действует, а действующее право лежит вне сферы культуры".  А потому нет развития юридического образования, науки права.  Это отличается от Западной Европы, где местное и римское право сосуществовали либо как право личное и право официальное, либо местное право имело статус культурного, толковалось, и римское право влияло на толкование, либо смешанный тип рецепции, "многоголосие" (в России "диголосие").  
• Возвращение действующего права в зону культуры происходит при Алексее Михайловиче, Уложение 1649 г. (влияние Литовского статута).  Новым было творческое начало права (не просто фиксация) - заимствование из Византии, где право было атрибутом императора, напр., Юстиниан называл императора "одушевленным законом".  Культурный статус этому праву обеспечило написание на русском языке и издание книгой (первая нецерковная книга).  Именно это и стало предметом критики Никона - смешение профанного и сакрального.  Критика именно придания культурного статуса - напр., в т.ч., использование "воскресный день" в нецерковной литературе, хотя в обыденной речи это использовалось.  
• Вместе с увеличением законодательной деятельности (которая теперь стала делом монарха) происходит распространение церковнославянской терминологии и замена русских (напр., "уложение" - "закон").  + польское влияние на деловое общение.  
• Но со статусом "культурного" русское право наследует и некоторые его особенности: 
• недействительность; 
• презумпция неисполнения закона при осуществлении законодательной деятельности - напр., указ Петра I "О крепком хранении законов"
• статус "культурной фикции" умножал количество противоречивых функций и произвол в правоприменении 
• статусность законодательной деятельности - "увековечить себя в законе". 
• непонятность терминологии, которая заимствовалась на западе объясняла разрыв с судебной практикой, которая формировалась помимо закона. 
• идеололгический характер нового "культурного" права, придание ему вечной силы, но не инструментального значения.  "Дидактическая и политическая функция законодательства" (271).  
• В итоге законодательство становится орудием идеологической борьбы.  И, следовательно, перестает быть местом консенсуса, местом, которое содержит средства для разрешения противоречий.  Право лишено такого "общего места".