...Трепетный Кант Мамардашвили...

Мамардашвили М. К. Кантианские вариации // Этика Канта и современность. Рига: Авотс, 1989. с. 196-225.

• Кант — "французский" писатель.  Как синоним элегантности.  И отличается от последовавшей за ней немецкой философией.  "Во времена Канта еще не было понятия "нация" и тем более не было национал-философов, т.е. идеологов, которые под барабанный бой своих фраз хотели вести вперед народы, свои, конечно, народы" (197).  И Кант никакая не ступенька к чему-то.
• И обаяние Канта в том, что в его познанном остается отсвет "незнаемого".  И это позволяет соотносить свои размышления с кантовским, он "оставляет место и нашим мыслям".  "Мысли — тоже реальный эмпирические явления, так же, как и реальные явления или их совокупность, они подчиняются закону понятности, т.е. интеллигибельности (АР: втор тщится проникнуть в мысль до медиума?  потому что после медиума это кажется как в покакать — небольшое усилие, но которое не может не быть совершено. или что-то не договаривает.); так и совокупность мыслей тоже подчиняется закону интеллигибельности, т.е. если я, не меняя ad hoc (АР: невозможно при переводе. алле!) одного какого-нибудь принципа объяснения, могу понять, не вступая с собой в противоречие, и поставит на свое (АР: на мое? на его? кружит, леший.) разумное место совершенно различные мысли Канта и они у меня не распадутся в кучу мусора, а останутся космосом, гармонией, то тогда понимание правильно.  То есть если сами мысли являются эмпирическими фактами (АР: автору необходима эта мантра, потому что так в мыслях остается “мысль в себе”, не познанная и позволяющая приближение.) и если есть совокупность такого ряда мыслей, то мы можем проверить свое понимание, измеряя его тем, насколько эти мысли приводятся в понятную связь, ставятся на свое место так, что не возникает противоречия, так, что мысли не распадаются и не превращаются в кучу мусора и могут держаться вместе, не требуя для каждого случая разнородных ad hoc гипотез или их смены" (198).
• В Грезах духовидца Кант говорит о врожденной моральности человека, которая не требует никаких иных обоснований.  А требует только самопознания, "вяжущей силы самопознания".  И этого достаточно для поведения в мире — "чувство благородной в отличие от поддерживания доброго поведения надеждами на другой мир" (206).  Надежда имманентна этому миру.
• Про aufhaben — снять знание для веры или выделить, поднести к глазам, рассмотреть (218).
• Сводит форму и содержание, мораль и познание.  Через простой суффикс.  Форма — это со-держание, то что склеивает.  И через вязкую силу самопознания с его априорными формами делает познание этическим действием, добром.