...Лотман о Творческой Роли Языка...

Лотман, Юрий Михайлович (1922-1993).  Структура художественного текста. Анализ поэтического текста. — Санкт-Петербург: Азбука, печ. 2015. — 701 с.

Текст как Смыслопорождающее Устройстов

• Отсылает к Соссюру в отношении приоритета языка (как кода) над текстом и речью, "речь и ее отграниченная артикулированная ипостась — текст — интересуют лингвиста лишь как сырой материал, манифестация языковой структуры" (17).
• Такие исследования акцентируют коммуникативную функцию текста — код интересен только как средство точной передачи сообщения.  Ни один естественный язык не обеспечивает только передачу смысла.  Он дает еще и приращение смысла, "творческая" функция языка.  Любой перевод дает приращение смысла.  
• Искусственный язык отделяет смысл от языка.  В естественном состоянии ("при сложных операциях смыслопорождения") язык не отделим от содержания.  "В этом последнем случае мы имеем уже не только сообщение на языке, но и сообщение о языке, сообщение, в котором интерес перемещается на его язык.  Это и есть та направленность сообщения на код, в которой Р.О. Якобсон видел основной признак художественного текста" (24).  Поэтому любое исследование текста есть изучение нового языка.
• Спор Соссюра и Якобсона.  Именно в том, что у первого язык — средство передачи информации и поэтичность ест лишь странная маргинальная зона.  А у второго — поэзия есть естественное состояния языка.  У первого — центральный тезис об условности связи означающего и означаемого, за чем стоит позитивизм, с пониманием знания как добра и непонимания как зла.  Второй — авангардист, для которого Хлебников был "наиболее последовательной реализацией структуры языка".  Арбитрарность соединения знака и смысла невозможна, "язык художественного текста приобретает вторичные черты иконизма, что отражается на возникновении вопроса "непереводимости" поэтического языка" (27).  Иконизм вываляет в языке каждодневного общения, то есть наличие потенциального художественного начала в языке как таковом.  "Вся сфера языка принадлежит искусству".
• Третья функция — функция памяти.  Весь контекст текста как бы инкорпорирован в него.
• Важность концепции удвоения реальности для искусства.  "Возможность удвоения является онтологической предпосылкой превращения мира предметов в мир знаков: отраженный образ вещи вырван из естественных для нее практических связей (пространственных, контекстных, целевых и пр.) и поэтому легко может быть включен в моделирующие связи человеческого сознания" (83).  И гипотеза колдовства в первобытных обществах — именно манипуляция следом, который тем и удобен, что след, а не инкарнация самого объекта со всем его грузом связей, позволяет семиотическую ситуацию.
• Но семиотическая ситуация, как правило, скрыта в удвоении как чистая возможность и не осознается, если сознание не ориентировано на знаковое восприятие мира.  Иное дело когда двойное удвоение, удвоение удвоения — тогда процесс становится не спонтанным, а осознанным и механизм удвоения становится объектом внимания.  В словесных текстах условность отношения содержания к выражению, конвенциональный характер этого отношения очевиден — а поэзия делает усилие по преодолению этой условности, "поэзия сливает планы выражения и содержания в сложное образование более высокого уровня организации" (84).
• В живописи двойное удвоение создается введением зеркала.  Эффект отдаления изображения от изображенного.  Объектом изображения делается способ изображения.  Процесс самосознания природы языка.
• "Взаимоотношения текста и аудитории характеризуются взаимной активностью: текст стремится уподобить аудиторию себе, навязать ей свою систему кодов, аудитория отвечает ему тем же.  Текст как бы включает в себя образ "своей" идеальной аудитории, аудитория — "своего" текста" (97).

Семиосфера

• Язык есть не часть общего смыслопорождающего поля.  А есть сгусток в общем поле рассеянных и не выделенных языков.  Это поле есть условие существования языка, последний существует на границе с другими языками.  Это поле называет семиосферой.
• "Элементарный акт мышления есть перевод.  Теперь мы можем сказать, что элементарный механизма перевода есть диалог.  Диалог подразумевает асимметрию, асимметрия же выражается, во-первых, в различии семиотической структуры (языка) участников диалога и, во-вторых, в попеременной направленности сообщений. Из последнего следует, что участники диалога попеременно переходят с позиции "передачи" на позицию "приема" и что, следовательно, передача ведется дискретными порциями с перерывами между ними.  Однако если без семиотического различия диалог бессмыслен, то при исключительном и абсолютном различии он невозможен.  Асимметрия подразумевает уровень инвариантности" (206).
• Но для диалога еще необходима взаимная заинтересованность.  И первая аналогия — любовь матери и ребенка.  Привлекательность в неполной разорванности участников диалога, двух организмов.
• "Погруженный в культурное пространство человек неизбежно создает вокруг себя организованную пространственную сферу.  Сфера эта, с одной стороны, включает в себя идейные представления, семиотические модели, а с другой — воссоздающую деятельность человека, так как мир, искусственно создаваемый людьми, — агрокультурный, архитектурный и технический — коррелирует с их семиотическими моделями.  Связь здесь взаимная: с одной стороны, архитектурные модели копируют пространственный образ универсума, а с другой — этот образ универсума строится по аналогии с созданным человеком миром культурных сооружений.  Важной особенностью пространственных моделей, создаваемых культурой, является то, что, в отличие от других основных форм семиотического моделирования, они строятся не на словесно-дискретной, а на иконически-континуальной основе.  Фундамент их составляют зрительно представимые, иконические тексты, вербализация же имеет вторичный характер.  Такой образ вселенной легче протанцевать, чем рассказать, нарисовать, слепить и построить, чем логически эксплицировать.  Работа правого полушария коры головного мозга здесь оказывается первичной.  Однако первые же опыты самоописания этой структуры неизбежно вводят словесный уровень с последующим словесным напряжением между континуальной и дискретной знаковыми картинами мира" (314).

Память Культуры.  История и Семиотика.

• Особенность работы историка в особенности "факта" — не данного в опыте, сконструированного.  В отличие о научного познания.  Чтобы вставить сюда "дешифровку" факта — как перевод, т.е. семиотический жест.  Историк "обречен иметь дело с текстами".
• Культуры магические и религиозные (380).