Августин Аврелий (еп. Иппонийский; 354-430). Исповедь / в пер. М. Е. Сергиенко; отв. ред. Н. Н. Казанский. — Санкт-Петербург: Наука, 2013. - 371 с.
Книга Третья
- Говорит о театре, как месте страдания, которое доставляет радость — потому что сострадание. «Страдать никому не хочется, но хочется быть сострадательным» (31). Сострадание вытекает из дружбы. Но затем впадает в «поток кипящей смолы, в свирепый водоворот черных страстей, где сам, по собственному выбору, меняется, утрачивает свою небесную ясность, забывает о ней». Это не отменяет ценности сострадания и печали, но «берегись, однако, скверны, душа моя… берегись скверны» (31). В театре наслаждался и радостью и страданием, хотя все это было вымыслом. Теперь же больше жалею человека, «радующегося на позор себе, чем того, кто вообразил, что жестоко страдает, лишившись губительного наслаждения и утратив жалкое счастье». Сострадание одобряют, но если бы он был по-настоящему милосердным, он бы предпочел, чтобы не было причины его печали (страдания того, кому он сострадает). «Бывает, следовательно, скорбь, заслуживающая одобрения; нет ни одной, заслуживающей любви» (32).
- Относительность божественного закона: «Одним Бог заповедовал одно, другим — другое, в соответствии с условиями времени, но и те и другие служили одной правде… Значит правда бывает разной и меняется? нет, но время, которым она управляет, протекает разно: это ведь время» (37).
Книга Четвертая
- Сомнения у Августина все же остаются. Вопросы вдруг выливаются потоком (V). Но одергивает самого себя: «Сейчас время (АР: но время вопросов не отменяется) не спрашивать, а исповедоваться Тебе» (47).
- (пропустил все до книги 13)
- Есть души и души в Боге. И прийти у Богу — это задача. В итоге, получается гимн человеку, который прошел путь и достиг Бога. Бог просто есть и он всегда светит и наставляет. Но человек распознает этот свет, и это не очевидно, и не чудо (точнее чудо есть всегда, но его умаляют) — это труд и путь.
- А вопросы все равно прорываются.
Комментариев нет:
Отправить комментарий