Вебер, Макс (1864-1920). Избранное: протестантская этика и дух капитализма / пер. с нем.: М. И. Левина, П. П. Гайденко, А. Ф. Филиппов. - 2-е изд., доп. и испр. - Москва: РОССПЭН, 2006. - 648 с.
Начинает со статистики о большом числе протестантов среди обеспеченных людей. И дальше пытается что-то конструировать, исходя опять из статистики.
Отказывается определять «дух» капитализма в начале - к этому должно вести исследование. «Если вообще существует объект, применительно к которому данное определение может обрести какой-либо смысл, то это может быть только «исторический индивидуум», то есть комплекс связей, существующих в исторической действительности, которое мы в понятии объединяем в одно целое под углом зрения их культурного значения. Однако поскольку подобное историческое понятие соотносится с явлением, значимым в свое индивидуальной особенности, оно не может быть определено по принципу «genus proximum, differentia specifica», то есть вычленено; оно должно быть постепенно скомпоновано из отдельных составных частей, взятых из исторической действительности» (25). Но все же предлагает «предварительное пояснение» того, что будет фигурировать под духом капитализма - через Necessary hints to those that would be rich, 1736 Б. Франклина и суммирует это описание как философию скупости. «Идеал ее - кредитоспособный добропорядочный человек, долг которого рассматривать преумножение своего капитала как самоцель. Суть дела заключается в том, что здесь проповедуются не просто правила житейского поведения, а излагается своеобразная «этика», отступление от которой рассматривается не только как глупость, но и как своего рода нарушение долга» (28). И именно как выражение этоса этот дух интересует.
Отличает от ситуации избыточной жажды наживы, где нет этически окрашенной нормы, а есть представление чистого избытка.
Видимость описанных добродетелей для Франклина достаточны, поскольку он оценивает их с точки зрения утилитариста - то, что немцы называют лицемерием американской морали. Но стяжательство здесь становится самоцелью, безотносительно к благам, которые могут быть принесены деньгами - и в этом отличие духа и этоса капитализма. Аналогия с профессиональной этикой. И индивидуальная приверженность этому этосу сегодня уже необязательна - мы настолько погружены в капиталистические отношения, что мы либо следуем ему, либо выброшены.
Этот этос - результат «отбора», осуществленного капитализмом. Он возник «до». И потому материалистическое обоснование не подходит. «Юность подобных идей вообще значительно более терниста, чем полагают теоретики «надстройки», и развитие их не уподобляется простому цветению» (30). Это была борьба с иными этическими ценностями.
Этос капитализма описывает как «отношение к труду как к самоцели, как к «призванию», которое необходимо капитализму» (35).
Разводит капиталистическую форму хозяйства и «дух» - между ними отношения адекватности - «подобный строй мышления нашел в капиталистическом предприятии свою наиболее адекватную форму, а капиталистическое предприятие, в свою очередь, нашло в нем наиболее адекватную движущую силу», «но эта адекватность не тождественна обусловленной «законом» зависимости». «Эта форма и этот дух могут существовать раздельно» (36).
При этом дух для него первичен по отношению к ресурсам при установлении новых экономических отношений - «в ряде известных нам случаев весь процесс революционизирования осуществлялся при помощи нескольких тысяч, взятых взаймы у родственников» (38).
Противопоставляет «традиционалистскому», «докапиталистическому» сознанию, которому остается «непонятной и таинственной, столь грозной и достойной презрения» (39) этика предпринимателя нового типа, которому «богатство ничего не дает», кроме ощущения выполненного долга.
Призвание - Beruf, calling - определенное жизненное положение, четко ограниченная сфера деятельности, религиозные обертона. Впервые появляется в переводе Библии Лютера - и оттуда секуляризируется в языках протестантских народов. «В этом понятии заключена оценка, согласно которой выполнение долга в рамках мирской профессии рассматривается как высшая оценка нравственной жизни человека» (44). Связывает возникновение этой концепции у Лютера с «sola fide» (спасения только верой) - выполнение мирских обязанностей остается единственный способом быть угодным богу. Но конечно, ни о каком капитализме у Лютера речи не может быть - нужно проследить эволюцию этого понятия в языке.
Профессиональная этика аскетического протестантизма
Сразу переходит к аскетическому протестантизму - можно предположить, что аскетический в данном случае должен означать подлинность или чисто религиозную характеристику, не связанную с экономическими явлениями. Но никак пока это не обосновывает.
При этом религиозные догматы (а не только практическая этика) его интересуют для «выявления тех созданных религиозной верой и и практикой религиозной жизни психологических стимулов, которые давали определенное направление всему жизненному строю и заставляли индивида строго держаться его» (79).
Таким догматом кальвинизма является учение об избранности к спасению (видимо, то же, что «учение о предопределении») - «догматическая основа пуританской нравственности, выраженной в методически рационализированном этическом поведении» (95).
Это учение формирует одиночество, лишенное любых чувственных элементов веры в спасение - «лишенный каких-либо иллюзий пессимистически окрашенный индивидуализм» (83) - отличный от эпохи Просвещения. Крайняя форма исключительности доверия к Богу. Принадлежность к церкви при этом оставалось условием спасения, ибо только принадлежащие спасены - но не все принадлежащие спасены. Мучительный страх смерти и страх перед загробным миром - при этом они не ведут к самоуничтожению, а наоборот - к систематической борьбе с жизненными трудностями», «тенденция к внутреннему освобождению человека от тенет мира может сочетаться в кальвинизме с несомненным превосходством его социальной организации» (84) - и вот эта особенность требует исследования - особенность «любви к ближнему» под влиянием внутренней отъединенности человека. Она есть выражение любви к Богу, а не к созданной им твари, в том числе разделение труда служит выражением любви к ближнему, как выполнение профессионального долга. То есть эта любовь приобретает форму рационального преобразования мира, безотносительно конкретных индивидов. Ибо укрепление рациональности мира, который явно создан Богом на «пользу» человеку работает на божественный замысел. Полное исключение проблемы теодицеи и вопросов о смысле мира.
Кальвинизму неизвестен разлад между отдельным человеком и этикой (в смысле Кьеркегора). И это определило утилитарный характер кальвинистской этики.
Два способа справиться с этим мистическим религиозным ужасом загробной жизни - считать себя избранным / обретение внутренний уверенности в спасении через неутомимую деятельность в рамках свой профессии. Либо сосуд бога, либо его орудие. При этом для Кальвина чувства и настроения обманчивы, поэтому в зачет идет только объективная деятельность. Добрые дела не являются средством ко спасению, но они «необходимы» как знак избранности, «они служат техническим средством не для завоевания блаженства, а для того, чтобы побороть страх перед тем, что ждет человека после смерти» (89) - ссылка на 2 Послание к Коринфянам. То есть Бог помогает тому, кто сам себе помогает, кальвинист создает «уверенность в своем спасении» - однако не путем накопления благодеяний, а в следствие «систематического самоконтроля», который постоянно ставит верующего перед альтернативой: избран или отвергнут?».
Кальвинизм отменил таинство причащения как последнюю надежду верующего. Требовал от верующих ни отдельных добрых дел, которые потом включались в bilan земной жизни, а «святости, возведенной в систему» (90).
Через пример пуритан показывает сходство с монашеством и рациональную основу любой аскезы как «стремление научить человека руководствоваться «константными мотивами» (особенно теми, которые она сама ему «внушала»), а не «аффектами», другими словами, воспитать в нем «личность» в этом, формально психологическом смысле слова. Вопреки многим распространенным представлениям, целью аскезы было создать условия для деятельной осмысленой, светлой жизни; ее настоящей задачей - уничтожить непосредственное чувственное наслаждение жизнью; ее главным средством - упорядочить образ жизни своих адептов» (91). При этом в кальвинизм отказывается от советов и мирского наставления, что превращается в других религиях в чисто мирскую аскезу.
Признание Ветхого завета - его рациональная логика подходила кальвинистам - и очевидно, что не брали эмоционально окрашенные части, то есть приспосабливал Библию к себе.
Описывает особенности в различных формах кальвинизма.
Труд - постоянный физический и умственный. Двойная роль - как аскетическое средство (противостояния соблазнам) и как поставленная Богом цель всей жизни человека (ап. Павел кто не работает, тот и не ест) — нежелание работать служит симптомом отсутствия благодати. Отличие этой трактовки Павла от трактовки Ф. Аквинского - для которого труд есть лишь naturali ratione - необходим лишь как средство поддержания жизни как одного человека, так и человечества в целом, если нет такой цели, то и предписание теряет свою силу. Созерцание как духовная форма деятельности в Царстве Божьем было выше по значению для средневекового сознания, чем завет ап. Павла. Для Ричарда Бакстера (пуританизм) завет остается в силе, не зависимо от имущества - имущий также да не ест, если не работает. Бог дал каждому профессию (calling) и она не есть судьба, с которой нужно мириться, а требование Бога трудиться к славе Его.
Следование профессии у Лютера рассматривалось как покорность предрешенной Богом судьбе, В пуританском учении не труд как таковой, а рациональное отношение к нему, а следовательно, методичность в выполнении, рассматриваются как угодные Богу - поэтому возможно сочетание callings, это не обязательно ведет к недобросовестности. Полезность профессии при этом в первую и главную очередь определяется ее доходностью. Богатство лишь опасно тем, что провоцирует лень. Идеал selfmademan, трезвого буржуа.
Сочетание полной недоступности божественного с уверенностью в том, что избранным Бог воздаст еще в жтой жизни - важность Книги Иова.
Отличи пуританизма от иудейства - с которым часто сравнивали в силу заимствования пуританизмом ветхозаветных заповедей. Именно в рациональности труда.
Вера в народ, избранный Богом.
Отвержение любого развлечения как потерю времени. И знание тоже оценивалось по полезности для всеобщего блага. Постоянное обращение к idle talk, superfluities, vain ostentation для того, чтобы заклеймить иррациональную деятельность. Которая в любом случае - если уж была, то должна была быть бесплатной. Часто в отношении художественной деятельности. Реалистическая живопись в Голландии развилась после краткого времени влияния пуританизма.
Вверенное богом должно быть сохранено (120).
Итого: «мирская аскеза протестантизма со всей решительностью отвергала непосредственное наслаждение богатством и стремление сократить потребление, особенно когда оно превращалось в излишества. Вместе с тем она освобождала предпринимательство от психологического гнета традиционалистский этики, разрывала оковы, отграничивавшие стремление к наживе, превращая его не только в законное, но и угодное Богу (в указанном выше смысле) занятие» (121).
Рациональный с экономической точки зрения образ жизни пуританизма - начало современного экономического человека. Впрочем этот идеал формируется уже после религиозного пыла, который характеризует реформаторство. Если что и позаимствовали, так это «чистую совесть», которую считает фарисейством. Ослабление религии - трансформируется в буржуазный профессиональный этос.
Генеалогия экономического закона о повышении производительности при понижении з/п - из мысли Кальвина о том, что народ послушен воле Божьей (следовательно, работает) пока он беден - то есть работает, пока нуждается - а там уже и «производительность» низкой з/п. То есть чисто религиозная основа «экономической» закономерности.
Религиозная основа позволила быстро преодолеть уважение к нищете, который был в Средние века.
Процесс из стремления к долженствованию описывает шорткатом: «Пуританин хотел быть профессионалом, мы должны быть таковыми. Ибо по мере того, как аскеза перемещалась и монашеской кельи в профессиональную жизнь и приобретало господство над мирской нравственностью, она начинала играть определенную роль в создании того грандиозного космоса современной хозяйственного устройства, связанного с техническими и экономическими предпосылками механического машинного производства, который в наше время подвергает непреодолимому принуждению каждого отдельного человека, формируя его жизненный стиль, причем не только тех людей, которые непосредственно связаны с ним своей деятельностью, а вообще всех, ввергнутых в этот механизм с момента рождения. И это принуждение сохранится, вероятно, до той поры, пока не прогорит последний центр горючего» (126).
Далее намечает исследовать связь аскетического рационализма с рационализмом гуманистическим, затем с развитием эмпиризма, а затем - с утилитаризмом.
Комментариев нет:
Отправить комментарий