...Локк о Человеческом Разуме...

 Локк, Джон.  Избранные философские произведения: В 2 т. / Т. 1: [Опыт о человеческом разуме] / [Примеч. И. С. Нарского и А. Л. Субботина]; [Под ред. И. С. Нарского]. — 1960. — 734 с.

Книга 1

• Против скептицизма, утверждает существенные способности разума к познанию: "Если мы не будем верить ничему на том основании, что мы не можем знать достоверно всего, то мы поступим почти так же умно, как тот, кто не пользовался бы своими ногами, но остался бы неподвижным и погиб бы от того, что у него нет крыльев, чтобы летать" (74).
• Исследует наличие врожденных истин не только на основе умозрительных абстракций, но и практического разума, нравственных истин.  В отношении последних пишет, что "Добродетели по большей части одобрят не потому, что она рождена, а потому, что она полезна" (96).  И это причина различия нравственных истин, чего не было бы, если бы нравственные истины были врожденны.
• Внимательно относится к тому, что врождённые идеи могут отличаться от предложений, которые их выражают.  Осознает, но пытается обосновать, что существование первых обосновывает вторые.  И соответственно — отсутствие первых доказывается отсутствием вторых.  Эта часть аргументации слабенькая и скорее всего строится на интуиции, что без предложений мы ничего не можем сказать про существование самих идей.  Но делает это неловко и без аргументации, которая возникнет в дискурсе позже (121).
• Основной аргумент против врождённости, очевидно, невинность детей и безумцев.  И дикарей.  При этом враждебность идей он исследует на основе идей бога и других идей европейской культуры.
• Занимаясь врождённостью идеи бога приходит к еретическому: если что-то врожденное и доказывает, то только следующее "бог запечатлел в душе всех говорящих не одном языке людей свое имя, но не свою идею, ибо люди, согласные относительно имени, имеют в то же время совершенно различные представления об означаемой им вещи.  Если скажут, что большое количество различных чтимых язычниками божеств является образным выражением различных атрибутов непостижимого существа или различных сторон его поведения, я отвечу, что не мое дело исследовать, какими могли быть эти божества в самом начале; но мне кажется, никто не станет утверждать, что они являются такими в сознании простого народа" (119).
• Эта аргументация приходит еще к тому выводу, что "принципы не врождены, потому что мало полезны или мало достоверны".  О очевидности было предыдущее изложение.  О полезности еще обещает.
• Пропагандирует самостоятельное размышление, потому что приобретенное не так ценно, как достигнутое самостоятельно.  Но постоянно путает знание и мудрость.  Именно мудрость не приобретается из изученных знаний.

Книга 2

• Отличие способности суждения и остроумия.  Остроумие зависит от способности видеть сходства и соединения, а способность суждения — от способности различать разницу между идеями.  "Этот образ действия прямо противоположен метафорам и намекам, в которых в большинстве случаев заключается занимательность и прелесть остроумия, столь живо действующего на воображение и потому всем столь угодного, ибо оно с первого взгляда привлекает, и нет надобностью работать мыслью, чтобы исследовать, какая в нем истина и какое разумное основание" (174).
• Сложные идеи каталогизирует и исследует постепенно.  Подступается я к идее пространства и его атрибутов.  Сравнивает идеи протяженности и тела.  И смешение связывает с тем, что эти идеи не существуют друг без друга и формулирует statement: "Для существования или восприятия многих идей необходимы другие идеи, и тем не менее они вполне отличные друг от друга идеи" (188).
• Споря с противоположной точкой зрения (о тождестве протяжности и тела) проговаривает, что "я стараюсь, насколько могу, освободиться от тех заблуждений, в которых мы можем запутаться, если будем принимать слова за вещи" (190).
• Этот выпад, впрочем, кажется, направлен на слово "субстанция", поскольку этим словом обозначаются слишком разное (и бог, и тело, и пр.).  В итоге понятия субстанции и акциденции для автора бесполезны: "Те, кто впервые пришел к понятию акциденции, как вида реальных предметов, которые должны чему-то быть присущи, были вынуждены изобрести слово "субстанция" для их поддержания…  Так что у нас нет никакой идеи относительно того, что такое субстанция, но есть только смутная и неясно идея того, что она делает" (191).
• После идей чисел смотрит на идею бесконечности, и приходит к наблюдению, что идея бесконечности появляется в уме путем бесконечного сложения единиц/конечных элементов.  Нет ограничений на это действие.
• Приписывание атрибута бесконечности какому-либо объекту (напр., пространству) некорректно, потому что это задает величину (какой бы абстрактной она ни была), что противоречит идее бесконечности.  Поэтому различает между бесконечностью пространства и бесконечным пространством: "Первая есть ничто иное, как предполагаемое бесконечное движение ума через повторение каких ему угодно пространственных идей.  Но действительно иметь в уме идею бесконечного пространства значит предполагать, что ум уже прошел и действительно обозревает все те повторяемые одна за другой идеи пространства; но их бесконечное повторение, однако, никогда не может вполне повторяться уму" (227).
• Бесконечность есть лишь отрицание конечности (= начала).  "Я полагаю, что каждое мыслящее и разутое существо, которое только задумывается над собственным или чужим существованием, неизбежно придет к понятию о вечном и мудром существе, которое не имеет начала; у меня несомненно есть такая идея бесконечной продолжительности.  Но это отрицание начала, будучи лишь отрицанием чего-то положительного, едва ли даст мне положительную идею бесконечности, и всякий раз, когда я пытаюсь достигнуть ее своей мыслью, я признаюсь в затруднении и вижу, что не могу прийти к сколько-нибудь ясному ее разумению" (233).
• Между прочим пропускает, что "мышление есть действие, а не сущность души" (241).
• В разговоре о идее субстанции — она возникает только как носитель свойств, акциденций, простых идей, которые в наблюдении все время существуют вместе (301).  Этимология слова про это же.
• Привычки мышления и ассоциации возникают случайным образом, а потом становятся естественными (397), случайность их забывается.  И симпатии и антипатии возникают отсюда.  Они источник большинства заблуждений.

Книга 3

• Цели языка достигаются путем правильного его использования.  И дает перечень признаков правильного использования языка.  Важнейшие инструменты — определение и пример.  Определение, в частности, применяется к сложным модальностям (добродетель, убийство и пр.) — и отсюда возможность доказательства этических истин.  А показать — метод говорить о субстанциях (в отношении которых возможна лишь номинальная сущность, но не реальная, поскольку субстанция есть лишь носитель признаков), "и едва ли могут быть познаны иначе" (509).
• Познание ограничено интуицией и доказательством (524).
• При этом чувственное познание более ограничено, чем другие виды познания.  Но в этом как раз причина того, что познание уже, чем сфера идей (527).
• Но ограничения не делают наше познание нереальным.  Даже выводит различие между достоверностью истины и достоверностью познания.
• Критика силлогизма как метода познания.  Силлогизм не увеличивает знание, а является способом борьбы.
• Отличие божественного откровения от экстаза (675) — "экстазу не хватает очевидности того, что это предложение бога" (678).  Об откровении должен судить разум.