...Лотман о Роли Литературы...

Лотман Юрий Михайлович.  Очерки по истории русской культуры XVIII – начала XIX века // Из истории русской культуры. - 2. изд. - М.: Яз. рус. культуры, 2000-____. - 21 см. - (Язык. Семиотика. Культура).  Т. 4: (XVIII - начало XIX века). - 2000. - 831 с.  С. 13-349.

Введение

• О соотношении скоростей развития культуры и цивилизации.  В России культура опережает, для цивилизации нужно медленное поступательное движение (15). 

Идеи Общественного Развития в Русской Культуре

• Выделяет две основные социокультурные модели - магическую и религиозную.  Магическая предполагает взаимность, когда оба агента действуют, принудительность, эквивалентность, договорность (включая, толкование и возможность его нарушения).  Религиозный акт означает безоговорочное вручение себя во власть, то есть односторонность (протекция со стороны того, во власть кого отдаются, предполагается, но связь не обязательна), не взаимность, а следовательно нет принудительности, нет эквивалентности или логики обмена (поэтому средствами коммуникации становятся не знаки, а символы, природа которых исключает возможность отчуждения выражения от содержания, а следовательно обмена или толкования), характер безусловного дара. 
• Церковь и конкретные исторические формы религии все включают тот или иной элемент магии и обмена.  В Риме с его юридическим мышлением религия существовала логично именно из-за магических элементов, а христианство воспринималось как опасность для начал государства именно в следствие его мощного религиозного запала (30). 
• Отсюда и отрицательная или точнее сомнительная роль договора в России.  Если он не скреплен высшей властью.  Отсюда же построение государственной власти по божественной модели - и ее реинкарнация Бога в государе и отце (в Домострое).  А государева служба предполагала отсутствие условностей между сторонами - она генетически восходила к психологии несвободных членов княжеского вотчинного аппарата - выразилась в личной зависимости бюрократии от государя и влияние психологии войска на психологию государственного аппарата.  
• Договорный, рыцарский строй - зона знака, ритуала, семиотики.  Религиозный строй исключает условность, ориентация на отказ от игры и релятивности семиотических средств и отождествление безусловности с истинностью.  Безусловность социального смысла поведения для социального верха проявляется через тотальную символизацию поведения, а для низа - через полное исключение семиотики (35).  Россия зависла между двумя.  Условное/безусловное, знак/символ у Соссюра: «Символ характеризуется тем, что он всегда не до конца произволен; он не вполне пуст, в нем есть рудимент естественной связи между означающим и означаемым», напр., весы как символ справедливости не может быть заменен ничем (37). 
• Петровское царство - вознесение практической деятельности до государева уровня.  Эта власть не была ничьим символом, над ней не было инстанции выше.  Но как и допетровская власть она требовала веры и преданности - создавалась светская религия государственности.  
• Эта религия создавала парадоксальное положение отдельного индивида - легитимируя принцип сословности, но также предполагая принципиальное равенство всех в патриотизме и ревностном служении государству (46).    
• Но были и договорные идеи (в т.ч. через Польшу и Швецию).  Барочность российского 18 века позволила циркулировать этим идеям не только среди противников Петра, но и идеологов реформ.  Например, ссылки на «естественный закон» при объяснении государства.  Идея общей службы государя и народа.  Откуда вытекает идея общенародия - идеального национального единства, которое отождествлялось с принадлежностью единому государству (49).  
• Все теории исходят из идеи пользы государства - для подданных (50), но интерпретации этого посыла самые разнообразные, вплоть до деспотического, теория патронального деспотизма (51).  Иррациональность, каприз власти при этом становится не случаем, а принципом - вылезло в Павле (52). 

Литература в Контексте Русской Культуры 19 века

• Особое отношение к поэту (в отличие от иных видов художественной деятельности).  Связывает с особым местом поэта при дворе абсолютного монарха, «претендующего на «просвещенность»» (85).  Работа на заказ, а попытка освободиться от этой зависимости и создает общественный престиж поэзии.  «Литература не будет [уже при Екатерине II] нуждаться в том, чтобы заимствовать свой авторитет у власти, - она сама будет властью» (85).  
• Литература наследовала нравственные функции церкви в светском государстве после Петра.  Говорит о «глубоко заложенном в структуре русской культуры дуализма государственности и нравственности» (93).  Профессионализация поэтической деятельности и формирование ее нравственного статуса как истинно человеческого в противовес «чиновнику», который стал предметом сатиры (106).  
• Но с середины XVIII вплоть до присвоения государственных функций.  Даже прямых, как, напр., борьба с голодом.  В этом причина репрессий в отношении Новикова.  
• «Писатель не следует за культурной ситуацией, а активно создает ее» (107).  Отсюда завышенные тиражи, которые были не коммерческим решением, а средством престижа, отражали, сколько читателей «должно быть». И попытка чистой выгоды от писательской деятельности унизительна - «высокая» литература выводится из пределов литературы.  И критерий отличия высокой и низкой здесь, а не в художественном материале.  В направленности на создание общества, в ориентации на будущего идеального читателя.  Отсюда нормативность, дидактика высокой литературы. 
• Отсюда представление о литературе как о деятельности по сотворению мира (которое еще не завершилось).  По книге нужно жить, нормализующий характер книги.  Амбивалентный характер романа, и настороженность по отношению к нему - не только морализаторство.  Декабристы вышли из семей читателей - культ слова и книги, чтение как главная форма воспитания, словесность как основной предмет, декабристы были авторами дневников, писем, проектов, поэтами.  
• «Непосредственная действенность произведений XVIII в.» (113).  
• Театральность поведения.  Но и героизм.  Влияние на войне с Наполеоном.  Но и сентиментальные модели поведения.  
• Социальное деление соотносится с кругом чтения - роман для женщин и трагедия и история для мужчин (118).  Перестройка образованной женщины в мечтательную и нежную.  
• Но такой образ поэта включает и аспект профессиональной несостоятельности.  Это не про ремесло, а про призвание, не про профессию.  Античный идеал, но не европейский ренессансный.  И влияние на представление о судьбе поэта, готовность к гонениям.  В частной жизни же - идеал эпикурейский, но и он связан с личной независимостью, противостоянию государству и обществу.  
• Вопрос о классицизме в отношении к русской литературе.  Говорит, что цепочка стилей восходит к идее немецкой классической философии о доминирующих формах духа.  Дальнейшие приспособления к новым формам шла с трудом и «первородная связь с романтической философией неизменно выступала, как кровь на руках леди Макбет» (127).  Классицизм, как и романтизм могут быть объектами научного исследования, но не как инструментами научного описания (последнее было бы противоречием «элементарным правилам логики научного аппарата»).  В России классицизм был создан романтиками как то, от чего они отказывались, для полемических целей.  
• Литературный мир в России вообще состоял из нескольких эстетических и социальных разделов, которые мало пересекались.  И это не только строгая жанровость классицизма.  «Культурное многоязычие» (139).  Возможно использовать понятия русское барокко или классицизм из-за сложившейся традиции, а также из-за ориентации русской литературы на западные образцы (но при оговорке о неопределенности терминологии).  
• Теория русского барокко (149) как попытка тотальной теории русской культуры того периода.  Основанием была заостренность противоположностей, характерная для барокко.  Барокко требует «нормального» контекста, который дает основания для само-ощущения как перверсивного, анормального.  Отсюда маскарадность, перевернутость, пародийность барочной культуры.  «Маскарадно-балетная культура, хлынувшая в Россию в 1730-1760-е годы, наслаиваясь на те формы карнавальной зрелищности, которые давала допетровская традиция, создавала барочную атмосферу культурного синкретизма и травестийности» (150).  
• И описывает барочный характер французского королевского балета.  Теорией балета в XVII веке занимались два аббата (Мишель де Пюр) и один отец-иезуит (151).  Обосновывает это местом балета в барочной культуре, перверсии образов и типов.  Приводит примеры «Балета метаморфоз», «Балета превратного света», «Балета иллюзий», «Балета истины».  Но во Франции балет и маскарад сливались.  В России существовали раздельно.  Во Франции острота перверсии заключалась в том, что принц крови танцевал пастушка, в Росси - крепостная плясала аркадскую пастушку.  
• Близость русского балета к литературной идиллии или эклоге, контрастность не во внутреннем гротеске, а в противопоставлении реального и идеального. 
• Барочность Ломоносова при его внешнем одическом однообразии - в том, что литература не существовала сама по себе, а как элемент синтетического действа со всеми персонажами императорского двора.  И такое постоянное переключение создавало особый барочный мир, характерный и не только для Ломоносова.  Но есть и более буквальные доказательства - сатирические и юмористические тексты (еще и влияние Гюнтера).  Высшая точка и низшая точка нуждаются друг в друге в барокко (154).  
• Альтернативной теорией было унификация всей культурной жизни, исходя из доминанты (отсекая все, что не соответствует) - и это классицизм Сумарокова (155).  
• Или «нулевая» теория, опирающаяся на «естественность» повседневного сознания, вскрывающая условность существующих форм культуры, им противопоставляется «здравый смысл».  

Человек и Общество 

• Идея регулярного государства не была импортирована Петром - это был внутренний запрос после «бунташного века».  
• «Психология служилого человека была фундаментом самосознания дворянина XVIII века.  Именно через службу сознавал он себя частью сословия» (167).  И это отразилось в Табели о рангах 1722 как реализации принципа регулярного государства.  Впрочем, не отменил прежние чины, просто лишил их содержания и со смертью людей эти чины сами собой отмерли.  
• Но этот идеал постепенно размывался повседневной жизнью, а также вырождался в бюрократизм.  
• Чиновник не создал ни своей культуры, ни этики, ни даже идеологии. Когда в пореформенной жизни понадобились журналисты, новые судьи, адвокаты, то первое время после отмены крепостного права они появлялись из совсем других сословий, в первую очередь - из духовенства.  
• Военное дворянство стало модельным дворянством.  И наоборот сильно влияло на культуру.  В т.ч. и крепостное право обеспечивало независимость от власти, а следовательно, культурный выхлоп дворянства. 
• Система орденов. Изначальная идея рыцарских орденов как братств (без иерархии внутри).  Но введение новых орденов быстро размыло эту идею.  При этом формальная иерархия орденов часто бывала разрушена личными предпочтениями императоров в отношении того или иного конкретного ордена.    Система была упорядоченной, но динамичной и «отражала в гораздо большей степени, чем чины, изменения государственной системы ценностей - но и не только их» (189).  В частности, мода.  Но этот же бардак в отношении орденов и выделял истинно ценные - Св. Георгия-Победоносца и Св. Владимира, которые действительно свидетельствовали о патриотизме (191).  
• Еще одна иерархия, альтернативная чину - знатность. 
• … Дальше - о женщине и семье.