...Гуревич, Категории Средневековой Культуры...

Гуревич, Арон Яковлевич.  Категории средневековой культуры. - Москва, 1984

Введение

• Интерес к вопросам статики в истории, которыми обычно пренебрегают, «грузом прошлого», и возможности регресса в истории (17).  Важность изучения одновременного присутствия статики и динамики в явлении, их одновременность.  «Многослойность темпоральной структуры» (19).  
• «Постановка вопроса о неодинаковости ритмов протекания времени на разных уровнях социальной реальности оказалась возможной благодаря структурному подходу к ее изучению.  Вопрос о соотношении и характере связи между компонентами общественной системы остается одним из центральных…» (20).  И в этом противоречивость.  
• Попытка переосмыслить исторический синтез, который по марксистской модели, как правило, происходит вокруг какого-то более или менее вольно выделенного элемента.  Такое выделение одного элемента не подтверждается исторически, является скорее социологической или философской конструкцией.  В этом обращается к школе Анналов.  

Люсьен Февр

• Основной вопрос Февра описывает так: «каковы возможности мысли того или иного деятеля Реформации или Ренессанса, представлявшиеся ему эпохой или средой, и каковы пределы этой мысли?  Интеллектуальная биография, по Февру, есть ни что иное, как история общества; достижения его героев коллективно обусловлены» (45).   «Историк должен стремиться к тому, чтобы обнаружить те мыслительные процедуры, способы мировосприятия, привычки сознания, которые были присущи людям данной эпохи и которых сами эти люди могли и не отдавать себе ясного отчета, применяя их как бы «автоматически», не рассуждая о них, а потому и не подвергая их критике.  При таком подходе удалось бы пробиться к более глубокому пласту сознания, теснейшим образом связанному с социальным поведением людей, «послушать» то, о чем эти люди самое большее могли «проговориться» независимо от своей воли» (48).  Называет это исследованием «ментальностей» (48). 
• «Для того чтобы понять сущность цивилизации и поведения принадлежавших к ней людей, необходимо реконструировать присущий этим людям способ восприятия действительности, познакомиться с их «мыслительным и чувственным инструментарием», т.е. с теми возможностями осознания себя в мире, которые данное общество предоставляет в распоряжении индивида.  Индивидуальное видение мира, по Февру, есть не более чем один из вариантов коллективного мировоззрения» (50).  И Февра нет жесткого детерминизма.  «»Субъективно» они [люди внутри культуры] ощущают себя свободными, «объективно» же они ей подчинены» (51). В отношении ментальности ссылается на Элиаса (и Жоржа Дюби), у которого формирование ментальных структур происходит в элитных слоях и потом спускается в другие слои.  Но бывает и наоборот.  Поэтому этот процесс разнонаправленный.  
• Ментальность, в итоге, укоренена в социальной структуре.  Февр не уделяет должного внимания этим отношениям между ментальностью и обществом.  «Ментальность - не философские, научные или эстетические системы, а тот уровень общественного сознания, на котором мысль не отчленена от эмоций, от латентных привычек и приемов сознания» (59).  Неопределенность термина (mentalite) - но отражает «обостренный историзм» авторов. 
• В книге Февра о Рабле - «медиевизация» Ренессанса (55).  
• Общую философию Февра формулирует как «Каждая культура представляет собой ансамбль, компоненты которого, при всех возможных противоречиях между ними, тем не менее соотнесены друг с другом» (55).  Поэтому для принятого в исследованиях мнения об атеизме и научном мышлении Рабле не было оснований в Средние века.  «Относительная внутренняя гомогенность культуры (в том смысле, что она покоится на общем для ее носителей ментальном субстрате» (56).  
• Критика у Бахтина - связав Рабле с народной амбивалентной смеховой карнавальной культурой, Бахтин критикует Февра за то, что тот упустил эту неоднозначность текста Рабле («Художественное мировоззрение Рабле не знает ни абстрактного и чистого отрицания, ни одностороннего утверждения») и анализирует только с точки зрения «серьезной» официальной культуры, мимо ««предельного адогматизма» и «исключительной внутренней свободы» художественного мышления, какие были свойственны той эпохе» (58).  
• Своя ментальность эпохи = своя история, история интерпретированная этой эпохой.  И в связи с этой концепцией истории он вводит «outillage mental», который «не предназначен ни для вечности, ни для человеческого рода вообще, ни даже для эволюции отдельной цивилизации» (62).  
• При этом методология (при всех оговорках о фрагментарности знания прошлого) строится на том, что «в любом остатке прошлого так или иначе зафиксированы какие-то стороны духовной структуры людей» (63).  И потому проблема только в ключе к расшифровке. 
• …
• Концепция «тотальной истории» (65) - от «тотального социального факта» Мосса.  Описание первобытных общество как модель для такого thick description, который предлагает Февр.  

Блок 

• Относительно «Королей-целителей» ссылается на ЛеГоффа, который называл ее началом теории «времени большой длительности» Броделя, аллюзия на то, что верования долго сохраняются в сознании людей.  
• Февр критиковал Блока за социологизацию исследования, потому что мало единичных фактов и событий.  В частности, говорил о противоречии в том, что несмотря на то, что у Блока «абстрактная идея власти была слабо отделена от конкретного облика властителя», нет ни одной характеристики личности сеньора или государя (82).  
• Критика «мании происхождения» у Блока (84).  Отсюда метод ретроспективный - прежде описать максимально близкое, чтобы постепенно углубляться, описывает среду, из которой выделяется явление, чтобы стать явлением.  
• Сочетание генетического и структурного подходов: «представляя себе социальное образование в его целостности, на зрелой стадии развития, он вместе с тем стремится увидеть его в широких генетических связях» (86). 
• Соотнесение метода Блока с «идеальным типом» Вебера (87).  
• Нацелен все же на чистые артефакты истории, которые якобы не интерпретированы хроникерами (в т.ч. данные археологии, ритуалы, знаковые системы).  Это все лишь, чтобы придать больший познавательный статус «непреднамеренным» свидетельствам.  
• Классы формируются сознанием.  И для феодального общества одной из таких границ была рыцарская честь (99).  
• Дальше разбирает Броделя, Дюби, Ладюри, ЛеГоффа.  Заканчивает проблемой смерти у Арьеса, Вовеля.