...Бодрийар о Конструкте как Способе Организации Вещей...

 Бодрийяр, Жан (1929-). Система вещей: [Пер. с фр.]. — М.: Рудомино, 1995. — 168 с.

Введение 

• Различает существенный технологический состав вещи — именно он определяет сущность вещи — и ее вторичный конкретно-культурный состав, который косвенный по отношению к ее сущности и часто иррационален.  Напр., сущность кофемолки в ее моторе и энергии, а ее применение для кофе вторично, а ее внешний вид вообще третичен.  "Такая чрезвычайно усложненность ведет к тому, что выделять автономную сферу технологии, делая возможным структурный анализ в области вещей, приходится при иных предпосылках, чем в области языка" (8).  Структура описания, сходная с лингвистической (технология = язык, реально существование = речь), невозможна.  В отличие от речи, которая не меняет смысла языковой структуры, а коннотация вещи изменяет ее технические структуры.  И технологии в отличие от естественного языка не образуют стабильной системы.  "Действительно положение дел описывается не столько через внутренне связные структуры техники, сколько через те способы, которыми быт воздействует на технику или, точнее говоря, сковывает ее.  Словом, описание системы вещей невозможно без критики практической идеологии этой системы" (9).

А. Функциональная система, или дискурс вещей

• Вместе с отменой семейного интерьера с его игрой символического патриархального порядка, высвобождается функция вещей, они сводятся к нулевому уровню функции (кровать — это просто кровать).  Но тут же эта функциональность встраивается в новую структуру — сборки/комбинирования/трансформации, создается новый уровень организации быта.  Но в отличие от прежнего ценностного/символического, новый — тактический.  "Вещи более не наделяются "душой" и не наделяют нас более своим символическим "присутствием"; наше отношение к ним делает объективным, сводится к размещению и комбинаторной игре.  Значимость такого отношения — уже не инстинктивно-психологического, а тактического порядка.  Знаками вашей личности служат те или иные приемы конструктивной игры, а не ваше уникально-таинственное отношение к вещам.  Устраняется фундаментальная замкнутость домашнего интерьера, и происходит это параллельно с изменением социальных и межличностных структур" (16).
• "Исчез, таким образом, весь мир Stimmung'а, мир "природного" созвучия, в котором сливались мир души и присутствие вещей; исчезла интериоризированная атмосфера жилища (атмосфера современных "интерьеров" экстериоризирована).  Сегодня жилице ценится не за его удобство и уют, а за его информативность, насыщенность изобретениями, котролируемость, постоянную открытость для сообщений, вносимых вещами; ценность сместилась в сторону синтагматической исчислимости, которая, собственно, и лежит в основе современного "жилищного" дискурса" (20).  Интерьер определяется не "вкусом" и поэзией, а "задачей" и простотой комбинаторики вещей, упрощенных до функции.  "На смену социологии мебели приходит социология расстановки" (21).  "Не убранство, а пространство".
• Освобождение цветов от определенности в пользу "тонов" и освобождение материалов от важности "природных" важно тем, что отрывает и то, и другое от традиционной моральной символики, означает "переход к полиморфности, то есть к более высокой степени абстракции, где становится возможной всеобъемлющая ассоциативная игра веществ, а стало быть преодоление формально оппозиции веществ натуральных/искусственных".  Материалы "разнородные сами по себе, они однородны как культурные знаки и могут образовывать связную систему.  Абстрактностью делает их подвластными любым сочетаниям" (32).
• Драматургия контрастов при организации среды создает ситуацию — она также относится к человеку, который все время находится в отношении теплых или холодных по отношению к окружению, друг или клиент — когда отношение "должно оставаться подвижно-"функциональным"; то есть быт в любой момент возможным, но субъективно нефиксированный, разные типы отношений должны обладать свободой взаимного обмена".  Функциональные отношения лишены "желания" — "его потенциал разряжается в пользу "среды"" (36).
• Итак, элементы вещей все характеризуются свой функциональностью.  Но это понятие каким бы привлекательным оно ни было, характеризуется двойственностью.  Слово функция подразумевает, что вещь реализует себя, точно соответствуя реальному миру и человеческим потребностям.  Но фактически анализ показывает, что функциональность означает не приспособленное к какой-то определённой цели, а приспособленное к некоторому строю или системе, "функциональность есть способность интегрироваться в целое" (54).  Для вещи это означает преодолеть свою функцию ради какой-то вторичной функции, способность стать элементом игры, комбинаторики, подогнанности.

В. Внефункциональная система, или дискурс субъекта

• Историчность, маргинальность уникальных вещей.  Также символическая вписанность в среду.  "Покорять природу с помощью технических вещей и приручать чужие культуры с помощью вещей старимых — это, по сути, один и тот же империализм.  В быту он заставляет человека окружать себя функционально-прирученными вещами и прирученными знаками минувшего, вещами-пращурами, по сущности своей сакрально-десакрализованными; их задача — являть свою сакральность (или историчность) среди лишенной истории домашней обстановки" (71).
• Коллекционирование.

Заключение

• Определение потребления.  Отличие от до-современного использования вещей.  Потребление — это способ организации вещей в знаковую субстанцию, "это виртуальная целостность всех вещей и сообщений, составляющих отныне более или мене связный дискурс… деятельность систематического манипулирования знаками" (164).  Потребляется не вещь, а отношения.  Но отношения, абстрагированные, выраженные в знаке-вещи, "потребляется идея отношения через серию вещей, которая ее проявляет" (165), отношение больше не переживается, а потребляется через вещи.  А это позволяет встроить все присущие человеку отношения (потребности, чувства, культура, знания) встраиваются в производственный ряд в качестве товаров, желания, замыслы, императивы, страсти выражаются в вещах.
• "Потребление определяется как систематическая тотально идеалистическая практика, которая далеко выходит за рамки отношений с вещами и межиндивидуальных отношений, распространяясь на все регистры истории, коммуникации и культуры".
• Потребление при этом неистребимо — потому что основано на дефиците, дефиците реальности.