Подорога. Память и забвение. Т.В. Адорно и время «после Освенцима»
"Если бы мы не забывали, мы ничего не помнили бы. Ницше, припугивая читателя перечислением известных ему древнегерманских пы­ток, доказывает, что человек имеет «крепкую» память отнюдь не по природе, память вовсе не так необходима ему, она вполне условна и ее коллективный институт создан прежде всего в образовательно-воспитательных целях. Не­обходимой память стала тогда, когда человек из-за своей легендарной забыв­чивости не смог выполнять своих обязательств перед другими. Человек — существо, не просто склонное забывать, в забвении — весь смысл его суще­ствования; не помнить, не быть ответственным, избегать чувства вины и вся­кого морального груза. Древние «кровавые мнемотехники» наказания гаран­тировали воспроизводство социальной памяти и, как следствие, уважение к закону; в пытках и казнях закон прямо записывается на человеческом теле: «.только то, что не перестает создавать боль, остается в памяти». На полюсе противоположном — другая сила, сила забвения. Одна сила учреждает мне­монические знаки послушания (Закона), другая их стирает (Свобода)."
"Главное для философии истории Т. Адорно и М. Хоркхаймера, авторов «Диа­лектики Просвещения», — это мысль Ницше о вечном возвращении себе рав­ного. Две могущественные инстанции исторического опыта — просвещение и миф — включены в нескончаемую игру. Миф — это и есть просвещение, а просвещение — миф, и между ними нет ничего, что бы могло прервать их вечный и разрушительный возврат. Заратустру охватывает отвращение и от­чаяние, когда он видит, что возвращается преодоленное. Все возвращается, и все, что возвращается, выступая как будто в том же самом облике, несет на себе следы собственного преодоления — вот что повергает в ужас."